{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
      Весь этот зимний день мальчикам сильно не везло. Блуждая по городу и уже возвращаясь домой, они забрели во двор большого, многоэтажного дома на Столярном переулке. Двор был похож на все петроградские дворы того времени - не освещен, засыпан снегом, завален дровами... В немногих окнах тускло горел электрический свет, из форточек то тут, то там торчали согнутые коленом трубы, из труб в темноту убегал скучный сероватый дымок, расцвеченный красными искрами. Было тихо и пусто.
      - Пройдем на лестницу, - предложил Ленька, картавя на букве "р".
      - А, брось, - сердито поморщился Волков. - Что ты, не видишь разве? Темно же, как у арапа за пазухой.
      - А все-таки?..
      - Ну все-таки так все-таки. Давай посмотрим.
      Они поднялись на самый верх черной лестницы.
      Волков не ошибся: поживиться было нечем.
      Спускались медленно, искали в темноте холодные перила, натыкались на стены, покрытые толстым слоем инея, чиркали спичками.
      - Дьявольщина! - ворчал Волков. - Хамье! Живут, как... я не знаю как самоеды какие-то. Хоть бы одну лампочку на всю лестницу повесили.
      - Гляди-ка! - перебил его Ленька. - А там почему-то горит!..
      Когда они поднимались наверх, внизу, как и на всей лестнице, было темно, сейчас же там тускло, как раздутый уголек, помигивала пузатая угольная лампочка.
      - Стой, погоди! - шепнул Волков, схватив Леньку за руку и заглядывая через перила вниз.
      За простой одностворчатой дверью, каких не бывает в жилых квартирах, слышался шум наливаемой из крана воды. На защелке двери висел, слегка покачиваясь, большой блестящий замок с воткнутым в скважину ключом. Мальчики стояли площадкой выше и, перегнувшись через железные перила, смотрели вниз.
      - Лешка! Ей-богу! Пятьсот лимонов, не меньше! - лихорадочно зашептал Волков. И не успел Ленька сообразить, в чем дело, как товарищ его, сорвавшись с места, перескочил дюжину ступенек, на ходу с грохотом сорвал замок и выбежал во двор. Ленька хотел последовать его примеру, но в это время одностворчатая дверь с шумом распахнулась и оттуда выскочила толстая краснощекая женщина в повязанном треугольником платке. Схватившись руками за место, где за несколько секунд до этого висел замок, и увидев, что замка нет, женщина диким пронзительным голосом заорала:
      - Батюшки! Милые мои! Караул!
      Позже Ленька нещадно ругал себя за ошибку, которую он сделал. Женщина побежала во двор, а он, вместо того, чтобы подняться наверх и притаиться на лестнице, кинулся за ней следом.
      Выскочив во двор и чуть не столкнувшись с женщиной, он сделал спокойное и равнодушное лицо и любезным голосом спросил:
      - Виноват, мадам. Что случилось?
      - Замок! - таким же диким, истошным голосом прокричала в ответ женщина. - Замок ироды сперли!..
      - Замок? - удивился Ленька. - Украли? Да что вы говорите? Я видел... Честное слово, видел. Его снял какой-то мальчик. Я думал, - это ваш мальчик. Правда, думал, что ваш. Позвольте, я его поймаю, - услужливо предложил он, пытаясь оттолкнуть женщину и юркнуть к воротам. Женщина уже готова была пропустить его, но вдруг спохватилась, сцапала его за рукав и закричала:
      - Нет, брат, стой, погоди! Ты кто? А? Ты откуда? Вместе небось воровали!.. А? Говори! Вместе?!
      И, закинув голову, тем же сильным, густым, как пожарная труба, голосом она завопила:
      - Кар-раул!
      Ленька сделал попытку вырваться.
      - Позвольте! - закричал он. - Как вы смеете? Отпустите!
      Но уже хлопали вокруг форточки и двери, уже бежали с улицы и со двора люди. И чей-то ликующий голос уже кричал:
      - Вора поймали!
      Ленька понял, что убежать ему не удастся. Толпа окружила его.
      - Кто? Где? - шумели вокруг.
      - Вот этот?
      - Что?
      - Замок сломал.
      - В прачечную забрался...
      - Много унес? А?
      - Какой? Покажите.
      - Вот этот шкет? Курносый?
      - Ха-ха! Вот они, - полюбуйтесь, пожалуйста, - дети революции!
      - Бить его!
      - Бей вора!
      Ленька вобрал голову в плечи, пригнулся. Но никто не ударил его. Толстая женщина, хозяйка замка, крепко держала мальчика за воротник шубейки и гудела над самым его ухом:
      - Ты ведь знаешь этого, который замок унес? Знаешь ведь? А? Это товарищ твой? Верно?
      - Что вы выдумываете! Ничего подобного! - кричал Ленька.
      - Врет! - шумела толпа.
      - По глазам видно, - врет!
      - В милицию его!
      - В участок!
      - В комендатуру!
      - Пожалуйста, пожалуйста. Очень хогошо. Идемте в милицию, - обрадовался Ленька. - Что же вы? Пожалуйста, пойдемте. Там выяснят, вог я или не вог.
      Ничего другого ему не оставалось делать. По горькому опыту он знал, что как бы ни было худо в милиции, а все-таки там лучше, надежнее, чем в руках разъяренной толпы.
      - Ты лучше сообщника своего укажи, - сказала какая-то женщина. - Тогда мы тебя отпустим.
      - Еще чего! - усмехнулся Ленька. - Сообщника! Идемте, ладно...
      И хотя за шиворот его все еще держала толстая баба, он первый шагнул по направлению к воротам.
      В милицию его вела толпа человек в десять.
      Ленька шел спокойно, лицо не выдавало его, - на его лице с рождения застыла хмурая мина, а кроме того, в свои четырнадцать лет он пережил столько разных разностей, что особенно волноваться и беспокоиться не видел причин.
      "Ладно. Плевать. Как-нибудь выкручусь", - подумал он и, посвистывая, небрежно сунул руки в карманы рваной шубейки.
      В кармане он нащупал что-то твердое.
      "Нож", - вспомнил он.
      Это был длинный и тонкий, как стилет, колбасный нож, которым они с Волковым пользовались вместо отвертки, когда приходилось свинчивать люстры и колпаки на парадных лестницах богатых домов.
      "Надо сплавить", - подумал Ленька и стал осторожно вспарывать подкладку кармана, потом просунул нож в образовавшуюся дырку и отпустил его. Нож бесшумно упал в густой снег. Ленька облегченно вздохнул, но тотчас же понял, что влип окончательно. Кто-то из провожатых проговорил за Ленькиной спиной:
      - Прекрасно. Ножичек.
      Все остановились.
      - Что такое? - спросила хозяйка замка.
      - Ножичек, - повторил тот же человек, подняв, как трофей, колбасный нож. - Видали? Ножик выбросил, подлец! Улика!.. На убийство небось шли, гады...
      - Батюшки! Бандит! - взвизгнула какая-то худощавая баба.
      Все зашагали быстрее. Сознание, что они ведут не случайного воришку, а вооруженного бандита, прибавило этим людям гордости. Они шли теперь, самодовольно улыбаясь и поглядывая на редких прохожих, которые, в свою очередь, останавливались на тротуарах и смотрели вслед процессии.
      В милиции за деревянным барьером сидел человек в красноармейской гимнастерке с кантами. Над головой его горела лампочка в зеленом железном колпаке. Перед барьером стоял милиционер в буденновском шлеме с красным щитом-кокардой и девочка в валенках. Между милиционером и девочкой стояла на полу корзина с подсолнухами. Девочка плакала, а милиционер размахивал своим красным милицейским жезлом и говорил:
      - Умучился, товарищ начальник. Ее гонишь, а она опять. Ее гонишь, а она опять. Сегодня, вы не поверите, восемь раз с тротуара сгонял. Совести же у них нет, у частных капиталистов...
      Он безнадежно махнул жезлом. Начальник усталым и неприветливым взглядом посмотрел на девочку.
      - Патент есть? - спросил он.
      Девочка еще громче заплакала и завыла:
      - Не-е... я не буду, дяденька... Ей-богу, не буду...
      - Отец жив?
      - Уби-или...
      - Мать работает?
      - Без работы... Четвертый ме-есяц...
      Начальник подумал, потер ладонью лоб.
      - Ну иди, что ж, - сказал он невесело. - Иди, частный